Не все равно. В восприятии людей Политковскую убили за правду

Для них она была человеком, которому не все равно, что происходит в республике. За это ее уважали. Бывало, прокремлевские чеченские деятели и силовики в частных беседах восхищались ее упертостью («смелая женщина, очень смелая») и не подвергали сомнению чистоту ее намерений.

Анна была правдоборцем, человеком с конфликтным характером. Ей всегда казалось, что те, кто на ее стороне, слишком мало делают для людей, что, если все честные люди будут отстаивать правду, пробивать лбом стену, стена не выдержит напора. Верила, что многое можно изменить.

Она работала по страшным делам: преступлениям военных, спецслужбистов, писала о «кадыровцах», похищениях и пытках, не скрывала, что мечтает увидеть Рамзана Кадырова за решеткой. Она сознательно шла на риск, но считала, что кто-то должен говорить.

Многие с какого-то момента начали думать, что Анна уже за порогом опасности. Что она стала символом правдоборческой журналистики, и теперь никто не может цинично ее убрать, слишком большим скандалом это чревато. Мы ошибались.

Сегодня звучит много версий убийства. Говорят — это люди Кадырова или, наоборот, — те, кто хочет Кадырова подвинуть. А может, это кто-то из силовиков, о чьих преступлениях писала Анна. Или друзья решили отомстить за Ханты-Мансийского омоновца Лапина, которого, благодаря Аниным публикациям, посадили за то, что «запытал человека».

Страшно, что любая из версий выглядит достоверной: так много у нас людей, сил, структур, которые могли бы быть заинтересованы в смерти бескомпромиссного журналиста.

Нельзя сказать, что Анну знала вся страна. Многие «Новую Газету» никогда не читали. Некоторые говорили: «Она передергивает, такого быть не может!». Потому что правда была такой страшной, что в нее трудно было верить. Другие находили ее тексты слишком эмоциональными.

Но сегодня бабульки шепчут на улице: «Кошмар, беспредел, дожились: журналистку убили!», о том же бубнят таксисты, переговариваются продавщицы. В их восприятии она — человек, которого убили за правду. Это ясно даже тем, кто ни одного материала Политковской не читал и не был ее единомышленником.

Только через три дня после трагедии в интервью немецкой газете президент Путин сказал: «Убийство человека — это очень тяжелое преступление и перед обществом, и перед Богом». Мог бы этим ограничиться, но добавил: «Политическое влияние Политковской внутри страны было незначительным. <…> Убийство Политковской нанесло гораздо больший ущерб, чем ее публикации».

Оказывается, публикации ее значения не имели. И жизнь она прожила зря. Но если статьи Политковской все же нанесли ущерб, значит, было влияние? Президент объяснил, что работа Анны была не во благо России, а смертью своей она навредила государству еще больше. Неприлично как-то, ведь «о мертвых либо ничего, либо хорошо».

Не замолчат ли теперь совсем журналисты и правозащитники? Потому что раз убили человека с таким именем, то как же уязвимы остальные? Хочется верить, что реакция будет обратная, что теперь невозможно терпеть и молчать. Ведь это значит растоптать дело, за которое Аня отдала жизнь.

Читайте также

Фильтр