Екатерина ЛЕБЕДЕВА, сотрудник благотворительного фонда «Измени Одну Жизнь»
«У нас некого снимать! Детей-сирот практически не осталось!» – это своеобразный шифр, который в разговорах со мной все чаще стали использовать сотрудники органов опеки и попечительства, то есть люди, чья работа – устраивать детей-сирот в приемные семьи. Шифр этот означает, что в какой-то области, районе или городе нашей страны почти не осталось детей-сирот, чьи видеоанкеты я могу снимать. Не могу, к счастью и к несчастью – одновременно.
Я работаю в благотворительном фонде «Измени Одну Жизнь», наша цель – помогать ребятам, живущим в детском доме, найти дом настоящий, найти родителей, семью. Главным образом мы помогаем детям, снимая про них видеоанкеты. Каждая анкета – короткое видео на полторы минуты, где мы стараемся показать индивидуальность ребенка, рассказывая о его увлечениях и желаниях, особенностях характера, достижениях, мечтах.
Такие видео – шанс для детдомовских ребят быть замеченным потенциальным приемным родителем. За четыре года существования нашего фонда из 24 000 детей, чьи анкеты мы создали, этот шанс сработал для 7 000 – стольких ребят мамы и папы забрали в итоге из детских домов.
Я рассказываю все это, чтобы объяснить, что к счастью и к несчастью, стало теперь происходить с детьми-сиротами и нашей возможностью им помогать.
Итак, каждый год министерство образования России рапортует о том, как сильно сокращается количество детей-сирот в детских домах. Цифры действительно впечатляют: если на начало 2014-го года в российских детдомах жили около 106 000 детей, то в 2015-м году их стало уже 87 000. Официальной статистики на начало этого года пока нет, но, по примерным подсчетам, ребят в детдомах теперь около 70 000.
Все это говорит о том, что работы у нашего фонда в какой-то степени стало меньше, ведь снимать анкеты нам теперь нужно меньше – и это, к счастью. Это действительно прекрасная новость. В каком-то смысле уменьшение количества детей в детских домах – победа для всех нас, победа нашего (простите за пафос) общества.
Но есть в этих цифрах статистики и свое «к несчастью». Детей в детдомах по-прежнему десятки тысяч, так почему же, по словам многих сотрудников органов опеки, трудно найти кого-то для съемки анкет?
Во-первых, как ни странно это звучит, причина в самих детях. Голубоглазые белокурые малыши и малышки, ждущие, когда же мамы и папы, наконец, заберут их из детского дома, – миф. Детей дошкольного возраста давно разобрали в приемные семьи (опять же, к счастью), в детдомах их практически не осталось. Остались подростки 10-16 лет и дети со сложными физическими и ментальными заболеваниями. Их устраивать в семьи трудно. Объективно трудно.
Но есть и другая беда, которая выходит за рамки цифр официальной статистики, которую вообще никакой статистикой, похоже, не измеряют или, по крайней мере, никто эту статистику официально не публикует. Речь о «родительских» детях.
«Родительские» – это такие мальчики и девочки, у которых есть мамы и папы либо другие родственники, но они по самым разным причинам не могут или не хотят забирать детей домой. При этом юридически родители не отказываются от своих детей, они «просто» сдают их в детские дома, написав соответствующее заявление.
Такая «процедура» разрешена законом уже давно, но, по моим личным ощущениям и наблюдениям, а также по моей информации от многих общественников и волонтеров, в последние несколько месяцев «родительских» детей в детдомах стало больше.
Может, дело в кризисе, из-за которого у людей элементарно перестало хватать денег на содержание своих детей. А может, чиновники просто не хотят портить красивых цифр, доказывающих, что число сирот снизилось, и потому каким-то образом продлевают детям статус «родительских» – ведь такие дети не попадают ни в одну статистику.
Как бы то ни было, получается, что дети в детских домах есть, а снимать анкеты про многих из них нельзя, искать для них приемные семьи нельзя тоже. Такой парадокс. Законодательная ловушка. Сколько детей в эту ловушку попадает – десятки, сотни или тысячи – неизвестно. И когда родные мамы и папы этих детей заберут их домой (если вообще заберут), тоже неизвестно.
Благотворительным фондам, волонтерам и общественникам не справиться с этими проблемами. Тут, безусловно, нужно законодательное решение. Когда и каким оно будет – непонятно. Остается лишь продолжать устраивать в семьи тех детей-сирот, кому помогать пока можно. По закону.
